Сказание о Проклятой Обители - Валентин Вайс

– Уж не собралась ли ты умереть в нашем лесу, милая Астейн? – Улыбнулся один из незнакомцев.

– А если и так, что с того? – грубить любимым детям Хозяйки Леса она вовсе не хотела, но затуманенный разум отпустил язык на волю. – От меня отказались и боги, и люди!

– Если б так, то не стояли бы мы здесь и с тобой не разговаривали. Никто не отказывался от тебя. Уста Астейн, дочери Ингвальда, хранят поцелуй эльфа. В тот миг, когда его губы коснулись твоих, в эльфийских садах расцвел рубиновый горицвет. Мы слышим его тревожный звон, если ты в беде. Никто не даст тебе умереть до срока.

– Какое дело светлым эльфам до дел эльфа лесного?

– Все эльфы одной природы – дети Хозяйки Леса. И не важно, что развело нас. Потому, чтобы не случилось, – мы защитим девушку, избранную нашим братом.

– Значит и в смерти я не вольна?

– Рано ты прощаешься с жизнью. Иди вперед, оставь горести. Твоя жизнь едва началась, а дорога еще так длинна! Помни – люди делят то, что неразделимо, ибо душа ваша слишком мала, чтобы вместить величие единства.

Нежные пальцы коснулись лба, усыпили воспаленный разум, отправили душу в долгий целебный полет.

Погружаясь в сладостный сон, Астейн услышала прощальное:

– Помни, дочь Ингвальда, губы твои будут хранить поцелуй эльфа, пока их не коснутся губы простого смертного. Поцелуем ты сможешь спасти проклятую душу, вернуть ее к свету, но тогда увянет горицвет, и не жди больше помощи от нашего народа!

Солнце заливало благоуханную лужайку ласковым теплом, когда Астейн пробудилась, поднялась с мшистого ложа и покинула тихое убежище. Призрачные создания солнечного света, добрые эльфы вернули ей саму себя, заблудившуюся в темном лесу израненной души.

Они дали великое знание: никто не карает ее – высшие силы направили грешницу в вечерний лес и сберегли от жестокого поругания и бесславной смерти.

* * *

Светлые эльфы сказали правду и защитили ее в тот злополоучный вечер, только Астейн об этом так никогда и не узнала.

В час, когда девушка искала убежища в самом сердце острова, в глубине непролазной чащобы, убийцы – люди и орки – из банды Ормульва Рыжего буквально по бревнышкам разобрали то, что не пожрал огонь. Ормульв, кряжистый широкоплечий воин, в грозном молчании переходил от отдного истерзанного тела монашки к другому. Впрочем, убитых было немного. Нельзя никого убивать, по крайней мере, пока не найдут нужную.

Он наклонялся, хищные ноздри с шумом втягивали воздух, разочарованно выдыхал и шел дальше. Не доверяя инстинктам и обонянию, подносил к окровалвленным лицам прозрачный серый камень: хозяйки обещали, что в нужный момент он загориться золотисто-желтым светом. Камень оставался серым.

– Здесь все? – прохрипел Ормульв, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Все, кого нашли, – острожно ответил приземистый полукровка, Харланд Угорь, и поспешно отступил от предводителя: тот славился непредсказуемостью и многие из дружины уже поплатились жизнью за неправильный ответ и дурную весть.

– Одной нет, – голос вожака звучал спокойно, вот только веяло от него могильным холодом. – Ищите. Она рядом.

В этот момент раздался шелест веток и из ближайшего кустарника на поляну вывалился худой, сплошь состоящий из тугих мышц и покрытый татуировками орк.

– Там, – задыхаясь от бега, он показывал в сторону леса, – там Арфаг! Кто-то убил Арфага!

– Не кто-то, а она. – Черные глаза Ормульва хищно блеснули и сузились. – Ищите. Девка не могла далеко уйти! И не взумайте убить – хозяйкам она живая нужна!

Дружинники бросились к месту убийства Арфага, справедливо рассудив, что поиски следует начать именно оттуда. Люди уступили место оркам – никто не сравиться с ними в обонянии. Они быстро взяли след беглянки. Лес наполился треском, топотом и хриплым дыханием.

Внезапно к этим звукам добавились новые – свист стрел и предсмерные вскрики преследователей. Один за другим воины Ормульва с глухими стонами тяжело оседали в густую траву, исчезали в зарослях папоротника или скатывались во влажные овраги.

Харланд Угорь припал к шершавому стволу мертвой сосны. Когда рядом раздался очередной предсмертный вопль, он, не поднимая головы, подполз к убитому орку и вырвал застрявшую в груди стрелу. Она обожгла мозолистую кожу ладоней – эльфийское оружее не предназначено для темных душ. А душа Харланда была совращена многие годы назад, когда еще мальчишкой убил он из-за мелкой обиды старшего брата, бежал из дома и скитался по приморским городам.

– Светлые эльфы, – сплюнул он, после чего завернул стрелу в кусок ткани и пополз назад.

Эта прискорбная истина открылась не только ему: оставшиеся в живых дружинники Ормульва ломились прочь из леса – с этим врагом им не справиться.

У Харланда Угря тот день явно выдался счастливым: он не только позабавился с монахинями, но и смог живым убраться из леса. Самое же главное – Ормульв Рыжий не отровал ему голову, когда он, дрожа, протянул ему заговоренную эльфийскую стрелу.

Ормульв был жесток и вспыльчив, но в уме ему отказать никто не мог: когда он увидел, что осталось от его отряда и понял причину, то лишь вздохнул.

– Хозяйкам это не понравится, – боромтал он себе под нос, когда черный просмоленный корабль отходил от проклятого острова, – ох, как не понравится.

Одно утешало – в трюме рыдали восемь живых, хоть и не особенно здоровых монахинь. Этот товар пользовался неизменным спросом в некторых не слишком удаленных землях.

* * *

Ноги вывели девушку к богатому многолюдному хутору, хозяин которого нередко доставлял провизию в обитель. Добрые люди накормили и напоили послушницу. Весть о гибели обители Святой Хранительницы Итенель уже давно разнеслась по округе, а потому и спросили они: куда вознамерилась следовать та, что уцелела лишь чудом?

И тогда Астейн замерла в растерянности и глубоко задумалась. Домой нельзя. Монашкой же так и не стала.

Ответ внезапно пришел сам, словно всплыл из потаенных уголков сознания: замок Рогельтен. Следом же припомнилось и веснушчатое личико зеленоглазки Урсулы.

Другого пути не оставалось. Когда-то двоюродная сестра Ингвальда – Ингерн – была выдана замуж за верного слугу Благословенного королевства, воина и торговца, а ныне маркграфа Эрхарда Смелого. Как уж этот брак оказался возможен, никто знать не мог: то была тайная сделка двух семейств, замешанная на больших деньгах и торговых интересах. Эрхард в ранней юности сражался под предводительством воина-колдуна Бьяртмара Бешеного, родного дяди королевского мага и советника Овейна Белого. Эрхард участвовал в усмирении вождя гоблинов Серых топей, а после смерти Бьяртмара получил в управление Нордмарк. Торговые интересы прочно связали семьи Ингвальда и Эрхарда, и своих родственников Астейн знала неплохо. Ингвальд не мог рассказать им о преступной любви дочери и лесного эльфа, – гордость бы не позволила, – а значит, эти двери для изгнанницы будут открыты.

Так Рогельтен внезапно стал средоточием всех надежд на покой и защиту. Хотя бы временную. Об отдаленном будущем думать не хотелось.

Однако дорога во владения родни пролегала дальняя и не простая, ибо замок Рогельтен находился в пределах Верхних земель, а разоренная обитель пребывала во владениях короля Хенделана Лиса. Хозяин хутора вызвался подвезти девушку до Норхейма, не так давно захваченного Хенделаном, куда сам направлялся. В торговом городе не сложно найти компанию, с которой можно пересечь границу и добраться до маркграфства.

Позже, памятью возвращаясь в те дни, Астейн задавала себе вопрос: а отправилась бы глупая девица в замок Рогельтен, зная, что ждет ее там? И не находила ответа.

Дочери Тьмы затеяли с ней жестокую игру, о чем она тогда и не подозревала.

* * *

До Норхейма добрались без приключений. По прибытии, сразу отправились в купеческие кварталы, где год от года множились постоялые дворы. Город этот – вечный торговый праздник, ярмарка, чей шум не смолкает ни днем, ни ночью. И это был первый город, в который Ингвальд привез когда-то дочь. Норхейм пугал, манил, восхищал робкую девочку, неотступно следовавшую за родителем. Она тогда так боялась отстать и заблудиться в лабиринтах рынка!

Через все поселение бежала маленькая речушка, от которой разбегались каналы. Деревянные настилы и мостки заметно облегчали передвижение. За строительством здесь надзирал Совет Старейшен, потому аккуратные улицы отходили от ручья либо под прямым углом, либо шли параллельно ему. Так повелось еще с тех пор, когда город был частью Благословенного королевства, его северным форпостом. Хенеделан после захвата ничего менять не стал, ибо был правителем мудрым. Кому не нужен богатый торговый город? Он не тронул и местных купцов. Вот только дядюшка Эрхард, как говорил отец, все потерял в Норхейме: король Хенделан лишил имущества тех знатных дворян, кто служил королю Анлауду. Здесь торговали жители островов, цверги, слышалась речь лесных и горных эльфов. Именно в Норхейме впервые встретила Астейн купцов с далекого юга, чей вид потряс ее своей яркостью. Поговаривали, что здесь проживает более четырех тысяч человек постоянно! Про торговцев и говорить не приходится – счету они не поддаются.